— Нам посчастливилось видеть вашу самую новую работу. Вы сейчас дописали Лик Спасителя в храме преподобного Сергия Радонежского, что в Семхозе. Расскажите, пожалуйста, как долго продолжалась эта работа, как возникла идея, чтобы вы её выполнили?

— Я думаю, что главный «виновник» этой работы — Ирина Языкова, потому что она посоветовала отцу Виктору меня пригласить. У меня очень много работы и много заказов и долгов, но согласился только по той причине, что я очень почитаю отца Александра Меня, и мне очень хотелось что-нибудь сделать для храма, который вырос на месте его мученической кончины. Проект иконостаса отец Виктор поручил тоже мне. Он несколько необычен для русских храмов, но мне кажется, что он в интерьере смотрится вполне хорошо.

— А в чём своеобразие этого иконостаса, чем он необычен?

— Во-первых, в России вы не найдёте ни одного храма, где бы был иконостас, сложенный из камня просто, без штукатурки, — просто живой камень, положенный на раствор. Там всё заключено именно в гармонично найденных пропорциях, и это уже, само по себе, создаёт определённый строй. И, потом, я против роскошных золочёных иконостасов, потому что икона в таких иконостасах попросту пропадает.

Иконы написаны в технике фрески. Я думаю, что все знают, что это такое. Но для тех, кто не знает: это живопись, выполненная по сырой штукатурке. Штукатурка способна впитывать краски в течение 4–5 часов. За это время надо всю работу закончить. И потом, по-сухому, там только мелкие поправки или украшения делаются и надписи. Я за неделю сделал эти шесть икон.

— Опишите нам образы, которые вы решили создать тут и создали.

— Так как храм был посвящён преподобному Сергию Радонежскому, я вначале думал поместить в крайних боковых нишах образы преподобных Сергия и Никона, потому что икона святого должна быть в иконостасе. Но так как отец Виктор сказал, что икона святого будет в киоте или на стене, поэтому пришлось найти замену. Так как справа стоит клирос, я предложил написать Иоанна Дамаскина, так как большинство богослужебных текстов, которые читаются и поются в храме, принадлежат ему. А с левой стороны проходит исповедь, поэтому я предложил Ефрема Сирина, так как он считается учителем покаяния, по традиции Восточной Церкви. Вверху архангелы.

— Храм преподобного Сергия Радонежского построен на крови отца Александра Меня, и вы особо отметили, что для вас важно было попасть именно сюда, для того чтобы поработать. Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете об отце Александре Мене, в какой степени вы его знаете и как к нему относитесь.

— Очень для меня печально, что я жил буквально в 5 километрах от отца Александра, в Троицкой лавре, но с ним не встречался, хотя книги его читал ещё с 80-го года, когда они были изданы в издательстве «Жизнь с Богом» под псевдонимом Эммануила Светлова. Они мне тогда очень помогли. Лаврские монахи, конечно, их не одобряли, но я давно привык не ориентироваться на чужие вкусы. Но я думаю, что всё в жизни происходит в своё время. Очевидно, я тогда ещё был не готов с ним встретиться, хотя почти все опубликованные работы отца Александра Меня я прочёл.

Ив Аман — наверно, вы его знаете, он близок с отцом Александром, и в своей книге ещё в самом начале 90-х годов он отца Александра называет пророком, апостолом и мучеником, и это очень верное определение и характеристика его миссии в этом мире. Мне кажется, что христианство современным людям надо проповедовать именно так, таким языком. Потом, отец Александр — это явление совершенно уникальное и выдающееся. Это был титан. Я его очень почитаю и надеюсь, что придёт время, когда он будет причислен к лику святых. Вот для меня две таких фигуры — это Мать Мария Скобцова и отец Александр Мень. Там никаких даже рассуждений не может быть по поводу их канонизации. Но, очевидно, в России время ещё не наступило для этого. Владыка Серафим (Сигрист) говорит (я с ним вполне согласен), что святой должен быть прославлен в том месте, где он подвизался и где почил. Поэтому странно, что старца Силуана канонизировала Константинопольская Патриархия, а не Русская Церковь, хотя он внесён уже в святцы тоже.

— Отец Зинон, расскажите, пожалуйста, о себе. Вы художник. Как вы стали священником?
— Моя биография самая заурядная. Я родился в 1953 году на юге Украины, недалеко от Одессы, сейчас это Николаевская область, раньше была Таврическая губерния. И городок, в котором я родился, до 1922 года назывался Ольвиополь. Всё северное Причерноморье — это были греческие колонии. Название чисто греческое. Там и до сих пор ещё греки живут. Город самый захолустный. Сколько я себя помню, я всегда рисовал и иначе себе жизни не представлял. В 15 лет я решил поступить в художественное училище одесское — оно было довольно известное в XIX веке, там бывал Айвазовский, преподавал Кастанди — такой был художник. Потому я из дому уехал в 15 лет и привык сам о себе заботиться и все свои проблемы решать самостоятельно. Я учился там с 1969 года — это было так называемое застойное время. Конечно, из меня делали советского художника, вернее, воспитывали. Но где-то со 2-го курса я понял, что советским художником я не стану, потому что мне это совершенно претило; вообще, вся советская действительность у меня вызывала самое сильное отторжение — во всём. Это была, между прочим, одна из причин, почему я поступил в монастырь — как-нибудь отстраниться от этой мерзости, я не боюсь этого слова. И на диплом я хотел написать триптих «Андрей Рублёв»: центральная часть — это Андрей Рублёв пишет икону Троицы, левая часть — он с Феофаном Греком работает в Благовещенском соборе Кремля, а правая — Андрей Рублёв и Даниил Чёрный — в Успенском соборе Владимира. Но мне мой руководитель сказал, чтобы я думать перестал об этом сюжете. Пришлось написать чепуху какую-то: обед крестьян в поле, или колхозников, я уже не помню.

А потом я поступил в Псково-Печерский монастырь в 76-м году, мне было 23 года. Ну, а в монастыре, конечно, иконы приходилось писать полулегально, потому что это приравнивалось к религиозной пропаганде.

Прожил там два с половиной года, и потом патриарх Пимен, так как он меня ещё по Одессе помнил, он приезжал туда в свою летнюю резиденцию, и митрополит Сергий (я тогда в кафедральном соборе работал) меня ему представил; он меня почему-то запомнил, я ещё не был монахом. И так как Мария Николаевна Соколова была уже очень глубокой старушкой, почти ничего уже не делала, потому меня забрали в Троицкую лавру. Вот я там 7 лет прожил. Потом Москва для меня оказалась слишком шумным городом, и столичный монастырь тоже не по мне, я запросился обратно в Печерский монастырь, но патриарх Пимен после моего первого прошения отправил меня в Данилов, который в 83-м году отдали церкви, и я там ещё год работал. Потом всё-таки настоял на своём, меня отпустили в Печерский монастырь. Так что эти иконостасы были написаны в период с 85 по 93 годы.

— И когда вы стали священником?
— Я когда поступал в монастырь, думал, что лет десять буду послушником, а оказалось, что я послушником был три недели только. Там наместником в то время был нынешний епископ Благовещенский и Тындинский Гавриил. И через три недели он мне объявил, что собирается меня постричь в монахи, ну, и рукоположить в дьяконы. Я сначала пытался возражать что-то, я спрашиваю: почему так быстро? А он мне ответил: «Теперь космический век, и всё надо делать быстро». Ну, так как я боялся: если начну упорствовать, чтоб меня не выгнали, — пришлось покориться. А через сорок дней меня рукоположили в иеромонахи. Так что всё произошло очень быстро. Я даже опомниться не успел.

— Мы хотим вам как иконописцу задать вопрос. Существует две крайности: это иконоборчество и идололатрия, то есть идолопоклонство. В чём был пафос иконоборцев? В чём они были не правы? И почему мы всё-таки почитаем святые иконы в результате?
— Ошибка иконоборцев была в том, что они в принципе отрицали изображение Бога. Ветхозаветный запрет изображать Бога не упразднён и сейчас, он действительно остаётся в силе, потому что Бог по природе неописуем, непостижим, невидим, — стало быть, изобразить Его невозможно. Поэтому все ветхозаветные Богоявления пророкам — Моисею, Даниилу, Исайе, Иезекиилю, когда он видел славу Божью, — не являются основанием для изображения. Основанием для изображения Бога является только факт Боговоплощения, когда Слово стало Плотью, стало видимым и осязаемым, стало быть, стало изобразимым. Так что иконоборцы, отвергая в принципе возможность изображать Бога, тем самым отрицали факт Боговоплощения. А Церковь, конечно, с этим смириться не могла, хотя во многом иконоборчество спровоцировали те же христиане своим недолжным отношением к иконе. Вот на репродукциях, может быть, вы замечали, особенно на Балканах, можно на фресках увидеть святых без глаз. Это благочестивые христиане соскабливали краску для того, чтобы лечить глаза...

— А что есть истинный образ? Чем он является для нас, христиан?
— Постановление VII Вселенского собора очень кратко и ёмко определяет назначение иконы: честь, воздаваемая образу, переходит на Первообраз.

Одного из исповедников, который выступал против иконоборцев, вызвал император к себе и сказал: «Как ты смеешь почитать идолов, ты же христианин?» Тогда он достал из кармана монету с изображением императора, бросил её на землю и стал топтать ногами. Ну, тот пришёл в ярость. «А что ж ты говоришь? Не можешь стерпеть, как я твоё изображение попираю, а ты икону Христа попираешь?!» Тут возражать, наверное, было трудно.

— Отец Зинон, но ведь в древнее время писали символический образ Спасителя — в виде агнца, в виде рыбы, другие какие-то были символы. Как, откуда мы знаем Первообраз? Зримый Первообраз. Как вы его себе представляете?
— Символические изображения были запрещены ещё Трульским собором, и аргумент тоже был очень естественный и простой: незачем изображать Христа в виде ветхозаветных праобразов, когда Он явился в определённом образе. В катакомбах изображения рыбы как символа Христа к иконам никогда не относились. Это было в силу обстоятельств, потому что христиане всячески, так как Церковь была гонимой, старались оберегать свои символы от глумления язычников. Так как таинства веры никогда не разглашались не только внешним, а даже катехуменам до тех пор, пока они не стали членами Церкви, это было вполне понятно. А в таких формах почитание икон, как сейчас существует в Церкви, возникает уже ближе к VIII веку или после VII Вселенского собора.

Икона для нас важна, прежде всего, как утверждение догмата Боговоплощения. Факт, что Бог вошёл в мир и пребывает с нами «во все дни до скончания века». Так как сама Церковь есть присутствие Христа в этом мире, потому что Христос восседает одесную Отца, но Он одновременно и среди нас, приходит к Своим в каждой Евхаристии. Так вот, икона — это видимый знак Его присутствия.

— Через двадцать веков после Его смерти и воскресения как мы узнали подробности Его портрета?
— Вы имеете в виду, что икона никогда не давала портретного сходства? Это и не требуется в иконе, ни в коем случае. По очень простой причине, возьмите даже не первый век, а четырнадцатый век, когда жил преподобный Сергий. В третьем поколении уже никто не знал, как он выглядел, фотографии не существовало. Икона не требует портретного сходства.

Между прочим, сейчас очень большая проблема: вновь прославленных святых, которых знают по фотографиям, если писать икону, заказчик, естественно, просит, чтобы портретное сходство было сохранено. Но сама манера письма иконы, традиционная, совершенно не позволяет этого делать.

Поэтому на иконе очень важно, чтобы была надпись. В древности их делали для того, чтобы утвердился дух молящегося, чтобы молящийся знал точно, к кому он обращается. Если на иконе нет надписи, перед такой иконой молиться и не положено, с точки зрения литургической, потому что иконография очень многих святых совпадает. Возьмите Кирилла Белозерского и преподобного Сергия: если не будет надписи, вы не скажете точно, кто где. Или вот часто на репродукциях можно встретить подпись — Неизвестный святой, — потому что в такой иконографии может быть несколько святых, святитель, например, и монах какой-нибудь. В Софии киевской — там почти все надписи стёрты, и очень многие святые — неизвестный мученик, неизвестный святитель.

— Мы молимся, стоя перед образом Спасителя, Богородицы, святых. Для чего мы это делаем? Что происходит с человеком, когда он молится и видит перед собой Лик Спасителя?

— Во время молитвы не является необходимым условием — уставиться глазами в икону и не отводить их. Икона должна настроить человека на молитву, а углублённая молитва может происходить и без иконы. Даже удобнее молиться с закрытыми глазами, но это не значит, что икона не нужна. Мы уже говорили, что икона, прежде всего, утверждает Боговоплощение и присутствие Христа и святых вместе с нами, в литургии. Поэтому икона живёт только во время богослужения. То, что мы видим иконы в музейных залах, случилось только в силу обстоятельств. Потому что, во-первых, некоторые иконы являются уникальными произведениями искусства, это вполне естественно. Во-вторых, многие из них в храмах находиться не могут по причине ветхости. Поэтому их нужно сохранять для того, чтобы они могли служить образцами на будущее, так же как и в Оружейной палате саккосы митрополита Фотия, митрополита Петра хранятся. Их если надеть, они расползутся.

— К чему мы стремимся, молясь?

— Молитва — это, прежде всего, беседа с Богом. Если мы любим Бога, то мы всячески будем искать встречи с Ним. Как мы с Ним можем общаться, будучи в теле, в этой жизни? Только посредством молитвы, потому что если, например, вы любите какого-то человека, для вас всегда будет удовольствие — общение с ним, вы будете искать общения с ним. Но Бог выше, чем человек. И потом, мы с Ним общаемся сейчас только прикровенно, посредством молитвы. Мы же ожидаем жизни вечной, жизни после воскресения и жизни будущего века, как в Символе веры говорится. Так что наша беседа с Богом и предстояние Ему будут продолжаться в вечности. А земная наша жизнь нам дана для того, чтобы мы приготовились к жизни будущего века, потому что и геенна огненная и Царство Небесное закладываются в человеческом духе, в человеческом сердце ещё в этой жизни. Человек должен определиться, с кем он, где он, потому что нельзя Страшный суд принимать в категориях юридических: обличители, свидетели. Слава Божья сделается явной для всех, и каждый увидит себя: где он и с кем он.

Так что молитва должна быть для христианина настолько же необходимой, как дыхание. Молитва — это средство, как и таинства, в том числе и Евхаристия тоже средство, а цель — это только Бог. Мы молимся для того, чтобы достичь такого состояния, чтобы могли ходить в присутствии Божьем. Как святые говорили: хождение перед Богом. Сама Иисусова молитва очень краткая, и она удобна для повторения в любом месте и в любое время. Человек, который длительное время в ней упражнялся, постоянно ощущает себя перед очами Божьими, то есть ходит перед Богом. Пророк Илия, когда стоял перед Ахавом, говорит такие слова: Господь, перед Которым я стою. Илия стоял перед Ахавом, но говорит совершенно другое: он постоянно стоял перед Богом. Или вот изречение псалма, я по-славянски лучше процитирую: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. То есть я вижу Господа пред собою всегда, потому что Он справа от меня, чтобы я не поколебался, не поскользнулся. То есть цель молитвы — это достичь пребывания в Боге, хождения перед Богом, ощущать себя постоянно в присутствии Божьем.

— В какой момент жизни человека к нему приходит Святой Дух? Или, может быть, Он ему прирождён от Бога? Мы —духовные существа, мы не животные, но как мы получаем Духа и когда?

— Обратите внимание на первые строки Книги Бытия, 1-я глава и 2-я. Когда Господь сотворил Адама, прежде чем его сотворить, Он произносит такие слова: сотворим человека по образу Нашему и по подобию. Когда человек был сотворён, там сказано: и сотворил Бог человека, по образу Божию сотворил его; а по подобию — уже не говорится. Почему? Потому что подобия человек должен достигать путём усилия и трудов. Образ Божий в человеке изначально есть во всех людях, даже в самом злодее последнем, закоренелом грешнике присутствует, но подобия Адам должен был достигать, храня и возделывая рай. Рай не был совершенным, его надо было хранить и возделывать. Если бы Адам не согрешил, он бы в раю навсегда тоже не остался. Он должен был его преобразить, а потом из него выйти, чтоб преобразить весь космос, что и произойдёт в будущем веке, то есть будет преображено всё творение, весь космос. А в анафоре Василия Великого, в молитве перед пением Трисвятого есть такие слова: Сотворивый человека по образу Твоему и подобию. Василий Великий великолепно знал Священное Писание, знал, что там сказано: Сотворил Бог человека по образу, а о подобии не идёт речь. Почему же он так написал? Потому что Христос падший образ Адама восстановил в Себе и достиг подобия. Поэтому каждый христианин, приобщаясь к Христу, тоже достигает подобия. Почему монахов принято называть преподобными? Приставка пре– означает усиление: красивый — прекрасный, мудрый — премудрый, по-русски это: очень похожий, очень подобный, потому что аскеты, достигая высших степеней духовных, настолько уподоблялись Христу, что считались очень похожими на Него. Вот что значит — преподобный.

— Как вы считаете: Адам — это всечеловек, мы все — единый Адам, или это был конкретная личность? Ведь если говорить о первородном грехе — за что нам отвечать, если нас при этом не было?

— Для меня совершенно неважно, был Адам конкретной личностью или это была какая-то группа людей, потому что само слово Адам — это не собственное имя, это нарицательное, это — человек. Так же почему Христос называется — Новый Адам? Ясно, что Он был личностью. Поэтому мы имеем основание считать, что и первый Адам был, прежде всего, индивидуум. Но только надо помнить, что в глазах Божьих в этом человеке конкретном — Адаме — был заключён весь человеческий род, поэтому апостол Павел говорит, что в Адаме мы все согрешили. То, что сделал Адам, каждый из нас делает каждую минуту. То есть не Бога выбирает, а слушает искусителя.

Почему грех Адамов распространился на весь человеческий род? Потому что каждый из нас поступает так же, как Адам. Значит, мы несём ответственность за грех, потому что грех, греховная порча переходит на человеческую природу, так как Адам был задуман как всечеловек, как весь человеческий род, всё человечество. Поэтому и искупительная жертва Христа распространяется на весь человеческий род.

Существовала одна из древних ересей, которая утверждала, что Христос, Бог воплотился в конкретного человека — Иисуса из Назарета. Это была ересь. Христос именуется Новым Адамом, потому что Он принял всю человеческую природу. Так же, как в древнем Адаме было заключено всё человечество, точно так же Христос принял всё человеческое естество. Природу конкретного человека, но в Нём была, так же, как и в первом Адаме, заключена тоже вся человеческая природа. Так что новый Адам — Христос, Сын Божий, исправил ошибку древнего Адама: из рождающихся на земле естественным образом людей никто этого сделать не мог, даже самый святой и праведный, потому что он не был свободен от греховной порчи, а Христос был безгрешен по рождению.

Потому искупительная жертва Христа является очистительной для тех людей, которые жили до Него, в Его время, когда Он жил, которые живут сейчас и которые ещё не пришли в мир. Поэтому, вкушая Евхаристию, мы приобщаемся Божеству Христа и, таким образом, очищаемся и преображаемся. По-настоящему христианином может считаться только тот человек, который участвует в Евхаристии, то есть вкушает Тело и Кровь Христовы как врачество бессмертия, как один из древних отцов выражался.

Бог нам себя отдаёт целиком. Этот разрыв, который произошёл между человеком и Богом, не мог быть иначе преодолён, как только посредством воплощения Сына Божьего. Он только эту преграду устраняет. Потому он называет Себя — Истина, и Путь, и Жизнь. Или Начало и Конец в Апокалипсисе. Конец мыслится двояко: как обрыв пути, когда идти уже дальше некуда, и как конечная цель. Если человек, который ищет Истину, ищет Бога, во Христе Его не нашёл, то он может искать очень долго и уже нигде никогда не найдёт.

Я вспомнил слова Иоанна Златоуста. Он говорит: если бы к нам пришёл человек, который никогда не читал Евангелие и ничего не слышал о Христе, посмотрел, как мы живём, он никогда не захотел бы стать христианином...

Мне кажется, когда Христос говорит апостолам: не бойся, малое стадо, то надо думать, что Церковь всегда будет малым стадом, христиан всегда будет в мире мало. Это не потому, что Бог не хочет, чтобы люди пришли к вере и вошли в Церковь. Наоборот, Он желает, чтобы все пришли к познанию истины, но Христос знал, что очень немногие Его послушают. Так же, как соль: в пищу мы кладём соли очень немного. Но если не будет этого малого количества христиан, то мир сгниёт.

на главную страницу