alexandrmen.ru (alexandrmen.libfl.ru)
Архиепископ МИХАИЛ (Мудьюгин)
Предисловие
к книге Ива Амана
"Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время"

Предисловие

Отец Александр Мень был человек, личность которого с исключительной силой и яркостью проявляла себя и в непосредственном общении, и в его творческом наследии. Именно из этого наследия я получил первое впечатление о нем, как о замечательном богослове-христианине, о выдающемся борце за дело Христово, каким он был и каким он продолжает жить как в своих трудах, так и в памяти людей, имевших счастье знать его лично.

Помню, с каким восторгом взял в руки «Истоки религии», его третью, напечатанную за рубежом книгу. Конечно, издание подобной литературы у нас в те времена было невозможно. Я подумал, что это — именно то, что нужно: впервые появилась духовная пища, предназначенная для членов нашего общества, воспитанных в атеизме, в отрыве от всякой религиозной традиции. Такая книга оказывала огромное воздействие на неверующих и колеблющихся.

Сам был свидетелем того, как мой старший брат, человек большой культуры, инженер и певец-дилетант, прочитав «Истоки религии», воскликнул: «Какая исключительная эрудиция, как много автору пришлось прочесть, чтобы выразить свои взгляды с такой убедительностью аргументации и с привлечением такого богатого материала!»

Не говорю о смелости, которая тогда была нужна, чтобы решиться издавать свои работы за границей, когда еще мало кто отваживался, повергая себя такой опасности.

Потом попала к нам книга «Сын Человеческий», хотя она вышла в свет раньше. Ее можно дать любому человеку. Он ее прочтет с интересом, а у неверующего она может изменить его отношение к вере. Это не значит, что он обязательно обратится к Богу, но книга повысит его представление о христианской жизни, о ее святости и величии, о величии Самого Христа. Таким образом, она расчищает путь, готовит почву для обращения человека к Богу.

Все свои знания, энциклопедическую эрудицию, самые разнообразные интересы в науке, художественной литературе, искусстве, все свои таланты, ему от Бога дарованные, отец Александр поставил на службу проповеди. Проповедовал он неустанно. Проповедовал всегда принципиально, притом на языке, доступном для современников.

Я думаю, что Христос Сам нам дал прямое указание о том, как надо говорить с людьми. Он сказал Своим ученикам: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах» (Лк, 8,10). Вот этим стремлением Спасителя снисходить к уровню понимания людей, к их духовным запросам и к их возможностям мы должны вдохновляться и ему подражать. Иными словами, нам нужно обращаться к людям так, чтобы они нас понимали; так, чтобы наши слова действовали на них в благотворном направлении, то есть, иначе говоря, чтобы способствовать их духовному развитию, их приближению к Богу, и в конечном итоге их спасению. Именно в этом направлении лежал путь деятельности отца Александра.

Он прекрасно понимал, что здесь в этом процессе должны играть роль не только водя, но и разум. Ведь в притче о сеятеле рассказывается о том, что некоторые семена, то есть слова проповеди, утрачиваются, потому что не усваиваются пониманием. Приходит дьявол и уносит их, то есть похищает услышанное, но не усвоенное разумом, слово (Мф. 13, 19). Недостаточно только пламенеть чувствами благоговения и восторга, недостаточно только иметь добрую волю: христианину следует устремляться к Богу всеми силами своей души, то есть безусловно и разумом тоже (а под разумом здесь подразумевается прежде всего восприятие и усвоение Слова Божьего).

Спаситель проповедовал на языке, свойственном слушателям, пользовался образами, доступными их восприятию. А Его изложение никогда не включало преград, мешающих усвоению возвещаемой истины. Не случайно свою первую книгу «Сын Человеческий» отец Александр посвятил Богочеловеческой личности Иисуса Христа. Именно Христа отец Александр имел главой угла своего служения и творчества. В его творениях в первую очередь впечатляет их христологичность. Все его труды, даже тогда, когда он прямо не касался христианского вероучения, например, когда он писал о древних религиях, были пронизаны христоцентрическим менталитетом автора, его пониманием религиозного и конфессионального разнообразия и всегда — в лучах света Христова, жившего в его душе и действующего благодатно на его читателей, а при его жизни, и на слушателей. Можно думать, что он никогда не упускал из вида слов апостола: «Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор 3, 11).

Вся его пастырская практика была подчинена одной Цели — привести души к личной встрече с Христом Спасителем, привить им любовь ко Христу.

Ведь первая заповедь гласит: «Возлюби Господа Бога Твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоей» (Мк 12, 30). Но человеку трудно было любить Бога. И Христос пришел на землю и стал человеком для того, чтобы, любя Христа как личность близкую к нам всем, мы любили Отца Небесного, так как Сын Божий и Отец — одно.

К сожалению, хотя мы называемся христианами, этой любви нам часто недостает. Многие склонны сосредотачиваться на видимости и звучании обряда, заменяя спасающее Слово Божье разного рода безблагодатными словесными упражнениями, то есть «уча учениям, заповедям человеческим» (Мф, 15, 9). В этих случаях Христос и Его слова нередко вытесняются на периферию сознания, вместо того, чтобы занимать в нем господствующее место.

Именно потому, что отец Александр всеми силами старался возбудить в людях, в своих прихожанах, в своих духовных детях настоящую любовь ко Христу, его служение было столь плодотворным. Лично с ним я познакомился за несколько лет до его смерти. Он приезжал в Вологду, где я тогда был правящим архиереем, бывал у меня. Мы имели время для дружеского общения. Потом мы встречались в Москве.

Это был человек необыкновенной одухотворенности, который вел подвижническую жизнь и закончил ее мученически. Но на крови мучеников, как известно с древних времен, прорастают семена христианского благовестия, растет и укрепляется Церковь Христова. Многие ставят в упрек отцу Александру недостаточную приверженность к некоторым условностям православной церковности, хотя он в своей пастырской деятельности фактически не отрывался от установившейся богослужебной практики и, таким образом, ни в чем не шел вразрез с привычками и навыками любого православного богомольца. Однако все входившие с ним в личный контакт, а тем более в контакт богослужебный, ощущали  внутреннюю свободу его молитвенного общения с Отцом Небесным, исполненную Духа, Который, по словам Спасителя, дышит, где хочет (Иоанн 3, 8).

Именно эта внутренняя свобода и была, быть может, одной из отличительных черт его менталитета, которые делали его служение, проповедь и всю его личность столь привлекательными.

Отец Александр был поистине пророком нового времени и предвестником евангелизации всего служения Православной Церкви, евангелизации, которая соответствует назревшим потребностям и чаяниям православного народа.

Архиепископ МИХАИЛ (Мудьюгин)

----------------------------------------------------------

 

Встретившись с отцом Александром Менем, с первых мгновений я почувствовал, будто знал его всегда как брата, как друга и понял, что отныне он мне станет близким навсегда. А между тем мы разговаривали всего лишь минут десять. Но сначала я расскажу об обстоятельствах этой встречи.

Это было в начале мая 1989 года во время моего визита в СССР, куда я был приглашен Патриархом Москов­ским. В это время политика советского правительства в области религии была весьма неопределенной. Закон о свободе совести все еще изучался.

Отец Александр Мень принадлежал к той группе духо­венства, распространение влияния которых рассматри­валось коммунистами и их полицией, как угроза для их власти. Для КГБ и для антисемитов отец Александр был фигурой подозрительной. Чтобы он замолчал те или эти, или же сообща убили его ударом топора по дороге в церковь. Отныне истинность его Слова подтверждена жертвой. Никто не властен заглушить живые Слова задушенного голоса. Россия обязана была насторожить­ся когда Борис Ельцин, бывший тогда председателем Верховного Совета, объявил на сессии минуту молчания в память убиенного Александра Меня. Итак, в субботу, 6 мая 1989 года, вместе с моими спут­никами мы ехали из Москвы в Троице-Сергиевскую Лавру. Накануне я попросил сопровождавших меня лиц из Московской Патриархии остановиться в Новой Де­ревне — деревне, где находился приход отца Александра — впрочем, тогда он еще не был настоятелем. Предупредить его о нашем визите было невозможно. Мы только знали, что он будет рад нас видеть и что в этот день он будет в своем приходе, Шла пасхальная неделя по пра­вославному календарю и во всех действующих церквях служилась Божественная литургия.

Мы прибыли к концу литургии, когда настоятель говорил проповедь. Она произносилась согласно обычаю в конце службы. Со своими спутниками мы оставались в глубине храма, но отец Александр нас заметил. Проповедь все не кончалась... Не было никакой возможности ее прервать, но отец Александр подошел ко мне и мы сказали друг другу несколько слов по-английски. Настоятель закончил и при­гласил меня сказать несколько слов пастве и благословить ее. Затем мы уехали, у нас был плотный распорядок дня и мы спешили. Нам нужно было очень многое сказать друг другу. И хотя мы никогда не виделись прежде, у меня было такое чувство, что мы можем не успеть. Память моя хранит образ встречи сильной и прекрасной в тайне стра­давшего и воскресшего Мессии. Мы обменялись самым главным и укрепили друг друга больше, чем могли бы это сделать любые слова.

С этого самого дня я пытаюсь исследовать ценность смысла этой встречи и не могу его постичь до конца. Но прежде всего нам было очевидно — я говорю «мы» не будучи убежденным, что имею право говорить от имени отца А.Меня, а лишь по интуиции, которую я сохранил — очевидно, что братство наших вер, союз во Христе, был как знак предвосхищения (то, что святой Павел, говоря о дарах Духа, называет «задаток» и «знак»), предвкушение полного общения в любви и взаимном уважении для Московской Патриархии и Римской Цер­кви. Он так же, как и я, т.е. поистине ставши христиа­нами, мы любим и служим единственной невесте Хри­стовой — его Церкви. Совершенно очевидно, что это единение может осуществиться в жизни учеников лишь при условии участия в тайне Креста. И потом радость Пасхальной недели, которая озаряла бедную паству, сре­ди которой отец Александр и я обменялись всего лишь несколькими фразами, была словно озарена сиянием тайны Креста — угрозой бессильной, но неминуемой смерти. Воскресший Христос дает нам чувство свободы, и оно сильнее любой тирании. Победа веры — это победа освобождения, прощения и любви. Слабость Христа, отданного власти людей, свидетельствует о мо­гуществе Бога, поскольку Бог освобождает от власти греха.

 

Все это мы знаем. И мы были благодарны за то, что оказались друг для друга, почти без слов, свидетелями милосердия после больших испытаний, свидетелями на­дежды перед лицом закрытого горизонта. Надо было прервать наш короткий диалог, чувствуя, что мы не смогли бы его завершить. Я не знаю, кто из нас двоих закончил разговор, но последние слова были моими. На его просьбу еще раз увидеться я сказал примерно так: «О, мы встретимся на небесах», таким сильным было у меня впечатление, что его жизнь больше чем моя насы­щена Евангелием, которое мы возвещаем, и что это неминуемо становилось знаком. Когда весть об убийстве отца Меня дошла до нас, я отыскал в своей памяти эту последнюю фразу. Сам отец А.Мень напомнил мне ее после своей смерти. Вот каким образом.

Благодаря Андрею Еремину детали нашего разговора были записаны. Андрей Еремин — русский интеллигент — был чтецом в Новой Деревне не менее десяти лет, фактически он был секретарем отца Александра. После нашего отъезда отец Александр рассказал Андрею: «У меня был удивительный разговор с кардиналом Люстиже, который сказал мне, что больше мы не можем разго­варивать, поскольку окружены людьми и они нас слуша­ют.» Кардинал сказал мне, что счастлив от того, что мы встретились, и добавил: «Вероятно у нас не будет больше случая увидеться, и мы встретимся лишь по ту сторону». После смерти отца Александра Андрей Еремин приехал ко мне 1 февраля 1992 года, чтобы спросить, что я хотел этим сказать, почему произнес эту фразу. Действитель­но, в отце Александре я увидел жизнь, принесенную в жертву, его самопожертвованную любовь ко Христу, в этом и была вся его отвага. Я не предсказал его смерти, я только сказал вслух то, что отец Александр уже знал из слов Христа, обращенных к Петру: «Другой препоя­шет тебя, и пойдешь туда, куда не захочешь идти». Как милость Божью рассматриваю я эту необычную, корот­кую встречу — она является предчувствием в настоящем времени, уже присутствующую полноту времен, кои гря­дут.

 Кардинал Жан-Мари Люстиже

----------------------------------------------------------

 

Новая, а по сути дела первая книга об отце Алек­сандре Мене ( ибо все, что было написано раньше, это записки о встречах, рассказы о его месте в жизни мему­аристов, отдельные записи и т.п.) написана не русским, а французом и, главное, для французов. Может быть, именно поэтому автор, писавший для людей, не знако­мых с тем историческим контекстом, в котором прошла жизнь отца Александра, сумел нарисовать здесь портрет отца протоиерея не просто, а на фоне русской (совет­ской) истории последних 80-ти лет. И это очень важно, ибо практически все без исключения отечественные ав­торы, когда пишут об А. Мене, стремясь говорить о нем и только о нем, помещают его в какой-то вакуум. Нам, для которых 60-е годы не история, быть может, и не надо рассказывать о брежневской эпохе со всеми ее «преле­стями» (с бесконечными вызовами на беседы то в КГБ, то в райвоенкомат, слежкой, ночными телефонными звонками и с другими формами психологического терро­ра), но для тех, кто родился в 70-е годы, это необходимо. Это нужно и для тех, кто родился раньше, но жил тогда не задумываясь о Боге, о вере, о Церкви, и не видел того, что творилось вокруг. Это нужно — и это делает Ив Аман. Он — настоящий ученый, об этом говорит каждая страница его книги, но это не просто труд, написанный в кабинете университетского профессора, это личное свидетельство человека, бывшего участником тех собы­тий, о которых рассказывается в его книге. Ив Аман работал во французском посольстве в Москве, через него осуществлялась связь отца Александра и многих других с внешним миром, он привозил сюда книги, увозил рукописи, был одним из тех, кто приближал своим само­отверженным трудом падение коммунистического тота­литаризма и атеистической эры. Ив умел уходить от «хвостов», перебегая в метро из вагона в вагон и был блестяще знаком со всеми особенностями советской жизни. Я бы не стал упоминать об этом, если бы автор хотя бы что-то рассказал о себе сам. Но таково особое смирение этого человека, скрывшего свое участие в жиз­ни отца Александра за академическим стилем изложе­ния, что считаю просто необходимым рассказать о его месте в жизни и трудах православных христиан России.

Священник Георгий Чистяков


далее

содержание